Между небом и людьми

Счастье под дождем

С первых минут общения с Владимиром Семенчиком сразу понимаешь, что у этого мужика есть характер и свое мнение на все аспекты бытия. Своего родного отца он никогда не видел в глаза, говорит, что батька ушел еще до его рождения. 

— Став взрослым, я его понял и не держу никакой обиды. Он был молодой, двадцатидвухлетний пацан, который просто оказался не готов к семейной жизни. К нему у меня одно чувство — благодарность за подаренную жизнь, — улыбается Владимир. 

Его мама тяжело заболела, когда Володе было три годика, и была вынуждена отдать сынка в детский дом. Два года он провел в «казенном детстве». 

— Самая первая радость в моей жизни — это когда мама стала поправляться и, еще совсем слабенькая от болезни, она приходила ко мне в детдом. Еще вчера ты был никому не нужен, а сегодня к тебе мама пришла, — тихо говорит Владимир. Как–то мама пришла с молодым мужчиной, которого Володя почти сразу назвал «батькой». 

Потом они забирали его домой навсегда, сильный батька нес мальца на руках по пропахшим яблоками улицам Слуцка, и они попали под внезапный летний дождь. Спустя десятки лет он помнит до мельчайших подробностей, как батька, прижав его к груди, прятал под плащом от дождя, как громко бухало его заботливое взрослое сердце. 

Вова книжки начал «глотать» лет с пяти, свободно читал на двух языках: русском и белорусском. Еще школьником неожиданно для себя стал писать стихи. Несколько его стихотворений опубликовал республиканский литературный журнал «Неман». Будучи девятиклассником, он решил, что должен обязательно стать студентом Московского литинститута. 

— Думал: вот, Пушкин писал стихи, Есенин писал и я пишу, — смеясь, вспоминает Владимир Семенчик. Отправил в Литературный институт конверт со стихами. Ответом ему было вежливое письмо, в котором говорилось, мол, ваши стихи не лишены «творческих данных», но над ними надо еще работать и работать...

С «репортером» по Беларуси

Сегодня журналист и литератор Семенчик вполне серьезно говорит, что так и не понял природу рождения стиха. 

— Люди, которым дано писать стихи, прозу или музыку, это просто проводники между небом и людьми, обществом, — убежден он. 

А тогда, после окончания средней школы, Владимир справедливо решил, что ближе всего к литературе стоит журналистика, и стал студентом журфака Белорусского госуниверситета. Признается, что учился легко, только морщился от слишком идеологизированных предметов. 

— Быстро пришло понимание, что журналистика — это прежде всего практика, поэтому я, будучи студентом, объехал добрую половину Беларуси с многокилограммовым «репортером» на плече. Это была классная школа, — говорит Владимир. 

Вспоминает с улыбкой, как он, восемнадцатилетний, брал интервью у семнадцатилетнего будущего чемпиона мира по шахматам Гарри Каспарова. Из того полуторачасового разговора редакторы с трудом смогли сделать трехминутный радиосюжет... 

В составе студенческих стройотрядов Семенчик добросовестно работал везде: от Псковщины до побережья Белого моря. После окончания четвертого курса университета они с другом решили проходить практику на Сахалине...

Влюбленный в Сахалин

— Тогда поездка на Сахалин для меня была равносильна путешествию на Луну, — признается Владимир Семенчик. 

Он перед отлетом прочитал книгу Чехова «Остров Сахалин», в которой классик рассказывал о реалиях царской каторги. Остальные небольшие крупинки информации об этом крае света были весьма расплывчаты и разрозненны. На дворе его жизни стояла молодость, а в кармане было официальное приглашение от редактора островной газеты и председателя региональной телерадиокомпании. 

— О том, что это далеко и там будет трудно, мы даже не задумывались, — машет рукой Семенчик. 

Лето дышало июнем, Хабаровск встретил их самолет 35–градусной жарой, а через час лету в Южно–Сахалинске он увидел, что люди ходят в плащах. Зябко и стыло... 

— Но с первых моих сахалинских минут меня обняла и не отпустила по сей день удивительная сахалинская приветливость, — говорит Владимир. 

Он не скрывает, что это стало главной причиной того, что десятилетия жизни он отдал этому щедрому острову посредине холодных морей. 

Практика пролетела мигом, и в родной Минск он вернулся человеком, уже влюбленным в Сахалин. После окончания университета журналист Семенчик прилетел в Южно–Сахалинск с молодой женой и маленькой дочкой. 

Работал журналистом в областной газете и на радио. Ему предлагали возглавить отдел партийной жизни и пророчили скорый карьерный рост, а он хоронился рядовым корреспондентом в отделе культуры. Поэзия не отпускала, неожиданным вдохновением стало суровое море. 

У белоруса из провинциального Слуцка есть просто дивные стихи о море, рыбалке и тайнах «Посейдонова царства». Говорит, что он сам так и не понял, какая магия есть у моря. Но без рыбалки он уже не представляет своей жизни. Владимир работал и редактором местного книжного издательства. Убежден, что это талант не меньше благодати художника. Ведь увидеть чужой талант и донести его до читателя — это тоже дар, который не каждому по силам. 

— Из сегодняшней журналистики уходит главное — человек. С его жизнью, миром, бедами и чаяниями. Поэтому люди все больше и больше погружаются в социальные сети, — справедливо замечает коллега. 

Жизнь Владимира Семенчика часто была куда извилистей газетной строки. Он уходил в частный бизнес и в никуда. Год кормил семью случайными заработками таксиста–бомбилы. 

— Есть принципы, которыми не поступлюсь никогда. У Куприна есть фраза: «Голубь нес в зубах ветку», понятно, что у голубя нет зубов. Но она была писателю дорога. Так и в моей судьбе есть вещи, которые дороги и принципиальны, — говорит Владимир.

Родная мова

Мама из синеокой Беларуси дважды прилетала к нему на Сахалин, все сокрушалась, что ее дитя забралось жить на край российского края. На родине он бывает почти каждый отпуск. Часто привозит с собой стопку собственных книжек и щедро дарит их своей многочисленной родне. Говорит, что на белорусский язык переходит в одну секунду, едва только заслышит родную мову. 

— Белорусский язык меня обогащает. Благодаря ему я понимаю украинский, могу читать на польском и даже будучи в Чехии сносно понимал чешский, — говорит Владимир. 

Он Беларусь любит щемящей сыновьей любовью. «Там экономика максимально социальная, это заметно невооруженным глазом и приятно», — говорит сахалинец Семенчик. 

Этот «мальчишка из Слуцка» признается, что стихи по–прежнему пишутся. 

— Вот крутится в голове строчка: «О чем расскажут в самом конце иероглифы старости на лице», не знаю когда, но знаю точно, что из этого что–то обязательно родится, — улыбается поэт.

Комментарий к фотографии

Владимир Семенчик десять лет живет на Сахалине. Но на белорусский язык переходит в одну секунду... (Фото: Сергей КРАСНОУХОВ)