Вспоминая предков

Иркутские белорусы о своих близких и разных вехах истории

Аромат детства

«Дзеды» настолько важны для белорусов, что этот день официально является в Беларуси нерабочим. По всей стране в деревенских чисто выбеленных хатах собираются родичи и зажигаются огни. Целый род собирается в одном доме, обычно в родительском. На отдельный столик выставляется большая восковая свеча и горит весь вечер. Стол накрывается белой скатертью, а на нее ставят блюда, которыми обычно поминают ушедших в мир иной: это кутья из меда, распаренных зерен пшеницы и мака, кисель и блины.

Когда все члены одного рода усядутся за другой стол, зажигается свеча и открывается окно, чтобы души умерших могли войти в свой родной дом. Если пламя свечи поколеблется — значит, все родные уже здесь. Вот и в этот раз члены ИТБК накрыли два стола. Оказалось, что мужчин, словно на Тайной вечере — двенадцать. Алена Сипакова, председатель общества, зажгла свечу и позвала:

— Святыя Дзяды, завём Вас, хадзiце да нас, ляцiце да нас!

Пламя свечи чуть колыхнулось. Белорусы, поднимаясь со своих мест один за другим, стали вспоминать ушедших родных. Мы приведем лишь несколько историй, раскрывающих белорусскую душу, показывающих характер этого народа.

— Мою бабушку домашние звали баба Лёня, а полное имя у нее было Леонгина Гиляровна. Я очень на свою бабушку похожа, — говорит Юлия Перминова, руководитель фольклорного ансамбля «Беларусы Прибайкалья». — Она у нас была по характеру спокойной, невысокого росточка, очень стройная и подвижная, много всякой работы успевала за день переделать. Когда у меня один за другим родились трое детей — два сыночка, Макар и Платон, и дочка Зоя, бабушка пела им песенки колыбельные, рассказывала прибауточки и потешки. Мы все умилялись, но никто не догадался записать. Сейчас, когда мы занялись сбором фольклорных записей, осознали ценность всего этого, но время вспять не вернуть… 

— У нас на крыше всегда вили гнездо аисты, — рассказывает Юля. — По-белорусски — буслы. Когда мы приезжали туда в начале лета, закончив учебный год в Иркутске, аисты уже птенчиков выводили. Дом у нас был большой, деревянный, дед мой, Антон Иосифович Григорович сам его строил. А вокруг был огромный яблоневый сад, в котором стояли ульи. Дедушка был известным на всю округу пчеловодом, к нему даже с Витебска за медом приезжали. Мы ему помогали: держали крышки ульев, когда он вынимал рамки с сотами. Он нас окуривал дымом, и пчелы не трогали. Но часто бывало и так, что пчелы нас кусали, если мы бегали по саду. Помню, собираешься в клуб на танцы, а один глаз не видит, весь заплыл — пчела ужалила. Дедушка утешал: «Ничего, это только на пользу. Пчелы лечат».

Дедушку в Курдейках все называли «профэссор». Он был высоким, худым, носил очки, всегда чисто и опрятно одевался, любил клетчатые рубашки и серые брюки. Но самое главное, за что ему дали прозвище, заключалось в его способности вычитывать в журналах и газетах самые передовые технические новшества и внедрять их в свое хозяйство. Так, например, он сам вырыл колодец, приобрел в городе электрический насос, бросил в скважину шланг, и вода в дом поступала сама. Или вот после Чернобыля он сразу приобрел дозиметр для измерения уровня радиации. Оказалось, что в Курдейках радиация в норме. Он своими руками сложил большую печь, а потом, когда стало модным иметь маленькую плиту, сделал и ее. Баба Лёня была католичкой, её в детстве крестили в католическом костеле, а дедушка — православным. Поэтому в доме было две иконы: православная икона Святой Троицы и католическая — Иисуса Христа. Бабушка с дедушкой прожили душа в душу больше 60 лет.

— Я помню, как зимой мы ходили на почту за посылками, — вспоминает Юлия. — Дедушка в несколько целлофановых пакетов наливал мед. А еще он сам скатал нам валеночки и сделал свечи. Они тоже лежали в посылке и пахли нашей пасекой и летом. А бабушка все сверху засыпала сушеными яблоками. И это все для меня — счастливый аромат детства!

По столыпинской реформе

Словно в фильме Никиты Михалкова «12», двенадцать мужчин-белорусов, сидевших за большим столом, вставали и рассказывали историю своего рода. И сила этих воспоминаний была такой мощной, что в конце вечера всем уже казалось, что мы давно знаем друг друга.

— Мои родичи прибыли сюда добровольно по столыпинской реформе, — говорит заместитель председателя ИТБК 72-летний полковник МВД Алексей Терехов. — Мою маму маленькой девочкой привезли в Сибирь в 1904 году, а отца его родители привезли сюда в 1907 году. Все мои родственники расселились в Зиминском районе Иркутской области, по селам Филипповск, Кимельтей, а мое родное село — Владимировка,  его уже нет на карте. А прибыли мои родные с Могилевщины. Родители моего отца основали деревню Владимировка. Они не просто так поселились в том месте: искали воду и нашли ее. В Сибири им дали 32 гектара земли и 150 рублей на обзаведение хозяйством. Это были большие деньги! К примеру, лошадь тогда стоила 5 рублей. 

Все белорусы занимались еще и ремеслом: кто был плотником, кто шорником, кто бондарем, инструмент в руках умели держать. Родственники Алексея быстро встали на ноги, создали крепкое хозяйство. А в 1929 году советская власть их раскулачила. Его бабушка Пелагея Петровна говорила: «Мы задавились на этой работе! А они нас раскулачили! За что?»

На вечере все спешили рассказать о своем роде, вспомнить своих близких. Многие говорили о них со слезами на глазах. Перед нами вставали страницы столыпинской реформы, революции, Гражданской и Великой Отечественной войны. И с каждой новой историей в комнате словно становилось светлее и теплее. Наверное, каждый из нас думал о том, что он должен прожить свою жизнь достойно. Так, чтобы и после ухода о нем было что рассказать людям.

Еще фото

Комментарии к фотографиям

1. Алексей Терехов примеряет обновку-кашулю
2. Национальный белорусский праздник «Дзеды»
3. Национальный белорусский праздник «Дзеды»
4. Национальный белорусский праздник «Дзеды»
5. Семья Юлии на Дне горда
6. Юлия с сыновьями на Калядах
7. Приход калядовщиков в дом Юлии
8. Алексей Терехов