... Мне снился конь мой, друг крылатый

Прожив на свете почти 85 лет, классик башкирской литературы успел последующим поколениям сказать многое. О жизни и смерти, о любви и ненависти, о человечности и никчемности, о восхищении и зависти. Стихотворения, прозаические произведения, публицистические откровения Мустая Карима и сегодня читаются как самые великие откровения, способные любому читателю рассказать главные истины, без которых не выстроить мироздание, без которых нашему мировому дому не выстоять в передрягах и потрясениях, заполонивших действительность.

Как раз перед войной молодой человек, 1919 года рождения, окончил факультет языка и литературы Башкирского государственного педагогического института имени К. А. Тимирязева. И был призван в ряды Красной Армии. Поэта, у которого к тому времени вышли уже два стихотворных сборника («Отряд тронулся», 1938 год, и «Весенние голоса», 1941 год), направили в Муромское военное училище связи. Пройдя ускоренную программу обучения, в мае 1942 года младший лейтенант Мустай Карим — уже на фронте. Должность — начальник связи артиллерийского дивизиона 17-й мотострелковой бригады. Из того времени и вот эти строки поэта (перевел их на русский замечательный поэт Михаил Дудин — тоже поэт-фронтовик): «Дрожит земля и звезды меркнут/ От орудийного огня./ И вдруг седая ночь, как беркут,/ Накрыла крыльями меня./ Не тронь меня, проклятый беркут!/ Земля, освободи меня!/ Но кровь течет, и звезды меркнут,/ И нет поблизости коня...». В августе 1942-го Мустай был тяжело ранен. Около полугода поэт, молодой офицер, находился в разных госпиталях. После выздоровления все же вернулся на фронт уже в качестве армейского корреспондента. Служил в газетах «За честь родины», «Советский воин», которые издавались на татарском языке.

Перелистывая все многотомье поэтических произведений Мустая Карима, я нашел не так много стихотворений о войне. Меня зацепили больше строки яркого, талантливого художника о любви, написанные в Великую Отечественную: «Но дни прошли, и проходил туман./ Так солнце к полудню тени все уводит.../ И я почувствовал, проходит боль от ран/ И вновь любовь прошедшая приходит./ И я обязан, милая, тому,/ Что ты тогда мне радость возвратила./ И не пойму, родная, почему/ Я не сказал «люблю»... Иль все понятно было?/ Не знаю... Я тогда не замечал./ Который час был, утро или вечер./ Но вихрь войны, я помню, — он качал/ Березу, мне спешившую навстречу...» Написано это в 1943 году. Войны еще было впереди «с излишком»...

Он, писатель-фронтовик, своими глазами видевший десятки, сотни смертей, понимающий чутким сердцем всю трагичность испытаний, обрушенных на долю человека на войне. Пройдут годы после нее — и в 1965 году Мустай Карим так скажет о тех страшных событиях: «Война в основном — это тяжелая работа. Кроме мужества, нужны сила, терпение, выносливость. Я знаю связиста, который, как он говорил, с катушкой пробежал от Сталинграда до Берлина. Я не раз видел, как хрупкие, нежные девушки с поля боя выносили раненых бойцов богатырского сложения. Одну из них я хочу назвать. Это моя землячка Сания Фахрутдинова — маленькая черноглазая санитарка. Два старших брата и Сания — они воевали втроем.

Несмотря на все невзгоды, которых ему, фронтовику, хватило на войне, Мустай Карим прожил счастливые творческие годы. И дело даже не в высоких наградах, которыми отмечен его творческий труд и годы упорной работы. Писателя активно издавали. На башкирском и русском. В переводе на многие языки народов России, Советского Союза, народов мира. Мустай Карим много ездил по разным странам. Его творческое наследие составляют произведения, привезенные, сложенные в результате поездок во Вьетнам, Корею, Болгарию, Чехословакию... Поэт был внимателен к творчеству собратьев по перу из разных регионов России. Дружба с Александром Твардовским до последних дней жизни автора «Василия Теркина», с Михаилом Дудиным, теплые отношения с Чингизом Айтматовым, дружеские встречи с белорусскими литераторами (в том числе и на белорусской земле!) — все это согревало писателя, дарило ему мгновения счастливых открытий нового и ранее неизведаннного. Кстати, и белорусы платили особой любовью народному поэту Башкортостана. На «мову Купалы» произведения Мустая Карима перевели такие замечательные белорусские поэты, как Степан Гаврусев, Анатоль Гречаников, Валентин Лукша, Иван Колесник. Не могу удержаться, чтобы не привести одно четверостишие Мустая Карима на белорусском языке (в переводе Степана Гаврусева):

Мы дрэнны след
на свеце не пакінем —
Святло любові
свеціць нездарма.
Памрэ каханне —
дык і мы загінем:
Ад смерці сродкаў
покуль што няма.

В творческом наследии Мустая Карима остались замечательные очерки, эссе, посвященные писателям разных народов. «Никого из старших рядом со мной, чтобы призанять мужества и получить совет», — словами Ромена Роллана, отправившегося в 21 год искать помощь и опору у великого обитателя Ясной Поляны Льва Николаевича Толстого, начал башкирский классик свое повестование о Максиме Горьком. «Спустя еще два года в ту же Ясную Поляну в первый раз пришел другой взбудораженный странник, искавший непокоя... Высокого юного мечтателя звали Алексеем Пешковым». Что привлекало Мустая Сафича в великом пролетарском, просто великом русском писателе?.. Ответ — и в этих строках: «И до Максима Горького лучшие представители русской художественной интеллигенции не были безразличными к духовным ценностям народов и племен нашей общей Родины. Но этот интерес Алексей Максимович поднял до общегосударственных масштабов, предусмотрев в нем главную проблему подъема всей нашей культуры через межнациональное обогащение. Как любой великий творец, он был и великим мечтателем, говоря: «Идеально было бы, если бы каждое произведение каждой народности, входящей в Союз, переводилось на языки всех других народностей Союза». Нужно полагать, что при этом он имел в виду все-таки произведения высокого идейно-художественного достоинства. Мимоходом замечу, что порою мы, поняв эту мечту учителя буквально, бываем малотребовательны к переводимым на другие языки — особенно на русский язык — произведениям. Он остался бы не совсем довольным, если мог заглянуть в наш переводческий цех сегодня. Это уже на нашей совести — на совести потомков, которые в одном месте обрушиваются на посредственность, в другом месте ее пишут, переводят и печатают». И дальше: «Роль Максима Горького в развитии многих литератур, особенно младописьменных, так же велика, как велик его творческий вклад в мировую литературу. Горький создал атмосферу братства литератур и особого уважения и внимания к молодым литературам. Словосочетание «братские литературы» очень точно определяет сущность наших взаимоотношений и взаимовлияния».

Еще фото

Комментарии к фотографиям

1. Дни со­вет­ской литературы в Ал­тай­ском крае. Мус­тай Карим, Сер­гей Граховский, Ро­берт Рождественский. 1972 год.
2. Рас­ул Гам­за­тов, Евдокия Лось, Ярос­лав Сме­ля­ков, Мус­тай Карим. Моск­ва, 1967 год.
3. Сер­гей Граховский, Мус­тай Карим, Валентин Распутин среди других писателей и руководителей края. 1972 год.